В детстве такие небольшие документальные книжки про далекие и совсем уж недоступные в то время страны были моими любимыми. Из них я узнала и про Боробудур, и про Акрополь, и про Христа с Каабой. Одна из таких книг попала случайно мне в руки сейчас.
Темы: Алжир, Африка, Марокко, публицистика, Тунис
Рейтинг: 7/10
Давно мне не попадалось книги, ради которой не жалко опоздать на самолет. Забыть обо всем, что вокруг, не видеть и не слышать окружающие звуки и думать только о том, чтобы узнать, чтобы узнать… В общем, похоже, это лучший детектив за последние пару лет.
Темы: Африка, Великобритания, детектив
Рейтинг: 9/10
Два года назад танзанийский писатель Абдулразак Гурна получил Нобелевскую премию по литературе за «бескомпромиссное и сострадательное исследование последствий колониализма». Здесь Нобелевский комитет попал в точку. По крайней мере «Посмертие» — это максимально состарадательное исследование.
На прошлой неделе нам подарили потрясающую вещь. Французский географический атлас 1957 года издания. Огромный, красивый и оптимистичный.
Темы: Африка, Марокко, публицистика
Рейтинг: 7/10
Пол Боулз дан нам за тем, чтобы мы после абсолютно проходных однодневок понимали, что такое нормальная литература. Один из важнейших американских писателей середины 20 века, Боулз сам – источник интереснейших историй и modus vivendi, но и писать он умел: мудро, глубоко, заманчиво.
Лейла Слимани однозначно из тех авторов, которые работают в стиле «ради красного словца не пожалею…» Известная прежде всего работой про няню, убившую двоих подопечных детей (не просите, не буду читать), в этот раз Слимани начинает исповедальную трилогию о своей семье. Вот только, интересно, а семья с ней после выхода романа разговаривает?
Знаете, в начале 2000-х стало модно издавать книги по стандарту – «Год в..». В Провансе, в Тоскане, в Афинах… Тахир Шах, писатель, сценарист и путешественник, не стал исключением и почти 20 лет выпустил книгу про свой переезд в Марокко.
Темы: Африка, Марокко, публицистика
Рейтинг: 8/10
«Обещание» Гэлгута надо читать для того, чтобы понять, как по-разному он может писать. После потрясающе проникающего «Хорошего доктора», открывающего Форстера «Арктического лета» и лирической «В незнакомой комнате», Гэлгут как будто потерялся и цедит слова за словом, в основном желая помолчать.
